Иран и ЕАЭС создают временную зону свободной торговли

Иран и ЕАЭС создают временную зону свободной торговли

Иранский парламент ратифицировал временное соглашение о создании зоны свободной торговли (ЗСТ) с ЕАЭС, тем самым сделав шаг, который может иметь далеко идущие экономические и политические последствия не только для этой страны, но также для России и Центральной Азии.

Напомним, что из стран ЦА в ЕАЭС входят Казахстан и Кыргызстан. Иран стал второй страной после Вьетнама, создавшей ЗСТ с ЕАЭС, с одной лишь разницей, что оно временное и рассчитано на 3 года.

Временный характер объясняется, прежде всего, тем, что стороны не смогли сразу обнулить ввозные тарифы, т.к. законодательство Ирана запрещает снижение таможенных тарифов ниже 4%. На данном этапе по промышленным товарам Иран обязался снизить ставки ввозных пошлин на 7% – с 22,4 до 15,4%. В свою очередь ЕАЭС снизит их на 3,3% – с 8% до 4,7%. По сельхозтоварам Иран снизит ставки на 19% – с 32,2 до 13,2%, а страны ЕАЭС – на 5%, с 9,6% до 4,6%. Временное ЗСТ будет охватывать 50% торговли между ИРИ и ЕАЭС, а это 502 иранских товара и 864 товара из стран Союза.

Обнуление ввозного тарифа будет обсуждаться в ходе будущих переговоров о создании полноформатной ЗСТ, которые должны стартовать через год после начала работы временной зоны свободной торговли. Ожидается, что полноформатное соглашение будет заключено к началу 2022 года.

Для Тегерана соглашение по ЗСТ представляет собой неплохой шанс поправить дела на фоне возобновления режима санкций со стороны США и ухода большей части европейских компаний с иранского рынка. Рынок стран ЕАЭС по паритету покупательной способности оценивается в 4 трлн. долларов при 180 млн. потребителей. Рост ВВП стран Союза по итогам 2018 г. составил 2,5%, промышленного производства – 3,1%, объемы взаимной торговли в ЕАЭС выросли на 9,2%, а внешней торговли – на 18,8%. Как отмечают иранские эксперты, Тегерану необходимо воспользоваться открывшимися возможностями, чтобы помочь национальному бизнесу занять на рынке ЕАЭС имеющиеся ниши.

Странам ЕАЭС облегчение доступа на иранский рынок с его 80 млн. потребителей и достаточно многочисленной прослойкой среднего класса также должно принести экономические выгоды. Пока двусторонний товарооборот по признанию сторон оставляет желать лучшего. В 2018 году он составил 2,7 млрд. долларов, из которого львиная доля пришлась на торговлю Ирана с Россией и Казахстаном. Для сравнения: иранско-китайский торговый оборот в 2018 г. составил более 40 млрд. долларов. На торговлю России с Ираном пришлось 1,74 млрд. долл. с положительным сальдо у Москвы 674,67 млн. долл. Казахстанско-иранская торговля в прошлом году не превысила 500 млн. долларов, при том, что в 2007 году она была на уровне 2,4 млрд. долларов.

По мнению президента совместной ирано-российской торговой палаты Хади Тизхуша Табана, соглашение ЗСТ позволит ЕАЭС и ИРИ увеличить товарооборот до 10 млрд. долларов. Схожий оптимизм демонстрируют представители ЕАЭС. Председатель ЕЭК Тигран Саркисян полагает, что если сторонам удастся заключить полноформатное соглашение о ЗСТ, то товарооборот может увеличиться на 150%, по сравнению с нынешними объемами. По некоторым российским оценкам, ЗСТ должна позволить государствам Евразийского союза нарастить объемы экспорта своей продукции на 75%.

Казахстан, используя снижение таможенного тарифа, планирует значительно нарастить экспорт своей сельскохозяйственной продукции на иранский рынок, которая в период 2017-2018 гг. продемонстрировала заметный рост – с 169,3 до 328,9 млн. долл. Что касается России, то она также намерена нарастить поставки по всей номенклатуре продукции, на которую иранская сторона предоставляет сниженные таможенные тарифы.

Однако для Москвы значение ЗСТ может быть более широким, чем просто торговля по обговоренному с Тегераном списку товаров. Со стратегической точки зрения Москва может использовать ЗСТ как своего рода трамплин для реализации более фундаментальной политики включения Ирана в создаваемую российскую технологическую зону. Сегодняшняя ситуация, которая характеризуется фактическим закрытием Ирану доступа к западным технологиям, открывает для Москвы многообещающие возможности.

В частности, она может еще больше усилить свои позиции в иранской ядерной энергетике и работа на этом направлении уже идет. В 2017 году «Росатом» приступил к реализации проекта создания второй очереди АЭС «Бушер» на основе подписанного в 2014 году российско-иранского контракта на строительство двух новых блоков. На них должны быть установлены реакторные установки российского проекта ВВЭР-1000. Неплохие перспективы у России по занятию ниши пассажирских самолетов в ИРИ. Иранский парк пассажирской авиации крайне устарел и санкции США препятствуют его обновлению. Если Россия сумеет решить проблему замещения иностранных комплектующих на своих среднемагистральных пассажирских самолетах SSJ100 и МС-21, а также успешно создаст с Китаем дальнемагистральный CR929, то она фактически будет претендовать на статус монополиста на иранском рынке. Лидирующие позиции Россия может занять и на рынке поставок высокотехнологичных вооружений в Иран. Она уже поставила в 2016 году ЗРК С-300 для иранской армии и в последнее время в СМИ стала циркулировать тема о возможной поставке передовой российской ЗРС С-400, способной кардинальным образом усилить систему ПВО Ирана.

Среди других стран ЕАЭС большие надежды на ЗСТ возлагает Армения, единственная из стран Союза имеющая сухопутную границу с Ираном. Она планирует нарастить поставки аккумуляторов, фармацевтической и трикотажной продукции, минеральных вод, мясопродуктов, кондитерских изделий, а также стать транзитной страной для экспорта иранской продукции в государства ЕАЭС.

Между тем, реализация проекта временной ЗСТ и перевод ее в полноформатный масштаб может столкнуться с несколькими вызовами. Среди них – финансовые проблемы Ирана, которые, скорее всего, будут обостряться в результате продолжающегося давления США на иранский экспорт нефти и нефтехимической продукции, горнодобывающую и сталелитейные отрасли. Это ставит под вопрос способность Ирана осуществлять закупки продукции из стран ЕАЭС и реализовывать совместные проекты. Москва в этой связи пытается идти навстречу Тегерану, предлагая свои кредиты, конечно, при этом преследуя свои долгосрочные экономические и стратегические цели. Первый предложенный Россией кредит составляет 5 млрд. долларов. В феврале 2019 г. иранский парламент дал разрешение правительству страны на взятие его у РФ. Деньги пойдут на приобретение основных активов в энергетике, ирригации, водном транспорте и железных дорогах.

Не исключено, что на финансовую поддержку некоторых дорогостоящих проектов в Иране могут быть направлены средства из «Фонда национального благосостояния» (ФНБ) РФ. В 2020 году его размер должен преодолеть 7% ВВП, что разрешает поступающие сверх установленного размера ФНБ средства инвестировать в экономические проекты. Правительству предстоит лишь определить приоритетные направления инвестирования – это должны стать или проекты внутри страны, или проекты с российским участием за рубежом.

Серьезным вызовом для компаний из стран ЕАЭС может стать определение безопасных механизмов расчетов, поскольку Иран отключен от SWIFT, а американцы отслеживают любое прохождение сделок в рамках долларовой системы, и если сделки будут с Ираном, то они могут ввести штрафные санкции против участвующих в сделках компаний и их менеджмента. Пока в качестве варианта рассматривается переход на национальные валюты, однако его слабой стороной является высокая инфляция иранского риала. После ввода американских санкций в 2018 году, инфляция в Иране выросла с 9,64% в 2017 г. до 31,17%. По прогнозу МВФ, в 2019 г. она должна составить 37,2%.

Вызовом для ЗСТ с ЕАЭС может стать довольно непредсказуемая протекционистская политика иранских властей, которые в условиях американских санкций пытаются минимизировать импорт тех товаров, которые можно производить внутри страны. От этого уже пострадала Турция, которая в 2015 году подписала с Ираном соглашение о преференциальной торговле. Дело в том, что в начале 2018 года иранский парламент ввел запрет на импорт 1399 видов товаров, которые также производятся в Иране в объемах, достаточных для удовлетворения внутреннего потребления. В этом списке оказалось 61 наименование турецкой продукции, на которое распространялись преференции, такие как текстильная продукция, бытовая техника, продукты питания, товары для здоровья и косметика. В результате турецкий экспорт в ИРИ упал сразу на 30% в 2018 году.

Между тем, несмотря на наличие актуальных и потенциальных вызовов и проблем, проект ЗСТ ЕАЭС–Иран представляется очень важным с точки зрения идущей большой игры на Ближнем Востоке и Кавказе, в Каспийском регионе и Южной Азии, где свои интересы имеет и Китай. В этой связи нельзя исключать того, что Пекин может подключиться к сотрудничеству с ЗСТ, например, по линии его сопряжения с инициативой «Один пояс – один путь». Как известно, КНР является крупнейшим импортером иранской нефти, и от ее позиции в отношении антииранских нефтяных санкций США будет напрямую зависеть наполняемость бюджета ИРИ валютными поступлениями.

Рустам Махмудов

Экономическое обозрение №6 (234) 2019

Поделиться постом

Похожие новости